облако тэгов
Наиболее полная информация о премии собрана на официальном сайте "Новых горизонтов".
Номинировал Владимир Ларионов:
Роман «Левая рука Бога» Алексея Олейникова – социальная антиутопия, тяготеющая к твёрдой научной фантастике, но с определёнными инфернальными допущениями. Рассказывая о секретном проекте «Невод» и его трагических результатах, автор выстраивает правдоподобную научную версию происходящего и объясняет его мистическую подоплёку. Описывая страну под названием Новый Российский Союз (возможно, это один из вариантов ближайшего будущего нашей страны), доходчиво объясняет её государственное устройство и не всегда приятные реалии жизни граждан НоРС. С необходимой долей сарказма пишет о деятельности Приказа общественного развития и благоустроения (ПОРБ) и его подразделений, имеющих говорящие названия – Словесный надзор и Служба охраны детства.
Хорошо, что не перевелись в России писатели, работающие с темами предупреждения, погружающие читателя в социально-политическую проблематику. Заглянуть в не очень светлое будущее, увидеть вызовы и противоречия грядущего – для этого нужны смелость, воображение и широкий кругозор. У Алексея Олейникова, кроме вышеперечисленных достоинств, имеется ещё и большой творческий опыт работы над произведениями для подростков и о подростках. Автор чувствует себя на этой стезе легко и свободно во всех измерениях. Обостряя конфликты через восприятие своих юных героев до запредельного уровня, он искусно выводит читателей на новые горизонты понимания и осмысления.
Андрей Василевский:
Начинается роман социально-актуально; у меня даже возникли Большие Ожидания. Один только ПОРБ чего стоит: это такое государственное учреждение, сочетающее в себе функции министерства образования, министерства культуры и государственной безопасности. ПОРБ также контролирует использование гражданами «правильного» русского языка. Но дальше автор охладел к социальной составляющей, и увлекся «мистикой». В конце совсем разочарование.
Валерий Иванченко:
Депрессивный роман о будущем России, неожиданно хорошо написанный.
Группа подростков получает сверхспособности после экскурсии в лабораторию безумных учёных. Не смешно ли?
Россия близкого будущего отгородилась от мира, выгнала национал-предателей и законодательным порядком заменила все иноязычные слова на исконно родные. За нерушимость скреп отвечает грозный Приказ общественного развития и благоустроения. Опора русской власти – кавказские добровольческие дружины. Тоже, наверное, смешно?
На самом деле, ничего смешного. Это грустный, неторопливый, красивый, мастерский роман. Его действие разворачивается в Суджуке – крупном портовом городе Краснодарского края. Не знаю, насколько Суджук совпадает с реальным Новороссийском, но город прописан тщательно, зримо. У Олейникова вообще всё на уровне – пейзажи, портреты, характеры, речь. Рассказчик он редкий, от бога.
В романе две линии. В основной мы наблюдаем за несколькими старшеклассниками из привилегированной «гимнасии номер один». Некоторые из этих юношей и девушек – мажоры разной степени порядочности, другие – дольщики, то есть взяты из бедных семей по разнарядке. Система образования справедливая: не сдал очередные испытания – и вылетишь, не взирая на важность родителей. Понятное дело, отношения между молодыми людьми сложные, тут и социальный статус, и личный, и чувства-симпатии-антипатии. Психология дана на уровне лучших советских писателей «про школу» (я, правда, никого, кроме Алексина, не читал, но полагаю, они есть, а интуиция подсказывает, что Олейников их не сильно хуже). Речь персонажей очень живая, характерная.
В другой линии действие происходит на секретном научном испытательном комплексе (где работает отец одного из подростков). Тут мы окунаемся в советский же производственный роман: гениальные учёные-разгильдяи, суровые администраторы, ответственный персонал на грани нервного срыва. Говорят они тоже очень интересно: темы и термины, понятное дело, выдуманные, но звучит убедительно, всё как в жизни (или в хорошем старом кино).
Экскурсию на режимный объект школьникам устроили не случайно. Дело в том, что здесь испытывается мощнейший генератор н-поля. (Н – это, наверное, от «ноосферы». Ну, русский космизм, Вернадский, Рерих, Гумилёв, всё своё, сами понимаете, родное.) Это н-поле, в природе которого учёные только ещё разбираются, порождает психоформы, которые в перспективе могут быть использованы как оружие, инструмент управления людьми, прорыв в будущее. А генератору нужны способные операторы, с целью выявления которых, в частности, финансируется «гимнасия номер один». Так что экскурсия – это тестирование отобранной молодёжи. И тут, внезапно, начинается непонятное. После ухода экскурсантов установка идёт вразнос, а детки спустя несколько дней учатся гнуть мир под себя.
Боевик со спец эффектами будет, но начнётся он ближе к финалу. Почти весь роман – задумчивое, не упускающее деталей повествование, в котором самое интересное оставлено на последнюю треть. Признаюсь, что сам до поры не слишком был увлечён. Отдавал книге должное, получал удовольствие помаленьку, но не так уж рвался продолжить чтение, почитывал. Но в последней трети, как положено у Стивена Кинга, действие начало разгоняться с уверенностью тронувшегося состава. Ну и происходить в нём стал форменный Стивен Кинг. Армагеддон и разверзшийся ад под конец. Я уж не буду в подробностях.
Короче. В сущности, роман Олейникова – банальная сказка о вызванных духах-помощниках и о плате за их услуги – пусть и в незаурядном сай-фай антураже. В исполнении опять же ничего выдающегося – работа профессионала-ремесленника, отличная, но без открытий. Это в теории. На практике ничего подобного в Отечестве не припомню. Кажется, «Левая рука Бога» (неважное название, кстати) – лучшее, что случилось в этом сезоне премии.
Константин Мильчин:
Витя Малеев в школе, дома и в ближайшем умеренно постапокалиптическом будущем. Снова тень Сорокина возвышается над романом дамокловым мечом. Хотя некоторые языковые находки Олейникова вполне забавны.
Валерия Пустовая:
Живая подростковая повесть – впрочем, для подростков продвинутых, готовых взять на себя ответственность не только за ход апокалипсиса, но и за внезапную беременность подружки. Живые диалоги, интересные характеры, сочетание психологической и социальной драмы – все это вроде бы привлекает. Однако портит впечатление отчетливый сорокинский след в самом устройстве этого мира – России будущего, разделенной на условные Москву и Подмоскву, пересевшей на патриотичные рельсы и шишковский язык (автор прилагает к повести маленький опричный словарик), отравленной опиумом показной религиозности. Эта славянская антиутопия становится таким уже общим местом, что, кажется, сами фантасты совокупными грезами ее и накличут.
Главный же страх и ужас повести трудно переводится на язык воображения – как ни странно, потому, что он очень буквально прописан, слишком рассудочно объяснен. Это машинерия, а не мистика – хотя автор и пытается выйти к отображению материй неощутимых. Машинность, механическая объяснимость фантастического источника в повести кажется несколько старообразной и правда немного детской. Как будто автор говорит о свете и тьме при помощи кукол на пальчиках.
Еще мне показалось, что несколько пережата социальная мотивация в поступках одной из героинь – Кати. Тут тоже срабатывает какой-то машинный движок: автор слишком рассудочно, слишком показательно объясняет ее поступки.
В общем, мне не хватает в повести какого-то отрыва, безуминки, тайны.
Галина Юзефович:
Проза для подростков и про подростков. Несмотря на ученические приемы (для того, чтобы ввести читателя в суть происходящего в вымышленном мире, автор в самом начале романа устраивает фронтальный опрос в классе, ритуальностью и бессмысленностью больше похожий на занятие по катехизации в церковно-приходской школе), в романе Олейникова много трогательного и живого. Похоже, детей он видел все же не только в телевизоре, и примерно понимает, как они разговаривают, что любят, чего боятся. Авантюрный сюжет с проектом «Невод», над которым, как выясняется, работают герои, несколько картонный, но все же относительно крепко стоит на ногах. Придуманный автором «новояз» (русский язык, очищенный от всего чуждого и наносного) звучит вполне убедительно и местами смешно (не Сорокин, конечно, но так кто ж нынче Сорокин). Словом, не хорошо, но и не плохо – твердая тройка, нетвердая четверка с минусом.